СКАЗКИ АВТОВОКЗАЛА

Спасибо Акуле.

Спасибо автовокзалу за то что пугает нас.

Спасибо Натахе и Флакону за чтение этого бреда.

Спасибо псу Акселератору за то что

все это время сидел рядом с высунутым языком.

Special thanks создателям "Fallout" и "Fallout 2".

Спасибо нам любимым. Просто так.

Спасибо чаю за то что не давал спать.

Спасибо всем, строчки из чьих произведений процитированы здесь.

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ

Капли дождя падают с крыш как дурь в вену. Такие свирепые дела...

Такие сальные морды машин скалятся в предсмертном зевке. Освещают потолок твоей комнаты.

1. Новая ночь

Тихо. Еще тише. Будете разговаривать -- я вам хрен буду сказки рассказывать.

Прошлой ночью выпал первый снег. Он пришел как шпион. Его никто не видел. Только девочка, что живет напротив, всю ночь смотрела в окно, прижимая своего плюшевого мишку к груди. А у него горели глаза. Ясным, злым светом. А она продолжала смотреть на застывший город и медленные точки снега. Я это знаю. Я ее видел.

Потом пришел дворник. В пять часов утра. Прошел своими сапогами по яркому ковру и изнасиловал снег. Достал лопаты и вскрыл ему артерию. Снег заплакал грязью и потек в кишку канализации, наполняя жизнью утробу города. Снег плакал черным.

Прошел еще день и от снега ни осталось ничего. Ночь была грязной и вонючей. Я пошел на работу.

Автовокзал встретил меня настороженными дверьми в никуда. Отсюда уезжают люди и не возвращаются больше никогда. Не возвращаются теми, кем были раньше. В голодных глазах мелькают кружки пива и окурки сигарет. Единственное напоминание о тех, кто еще недавно существовал. Бритые затылки мелькают в толпе. И бритые мысли метаются под потолком, ищут выход из ниоткуда в никуда. Спариваются прямо в воздухе и порождают попсовые ужасы. Они кричат и рыдают, они знают, куда они попали в отличие от своих хозяев. Это все днем, а сейчас, ночью, в здании пусто.

Пусто и тихо как после выстрела в затылок. И удивленные глаза летят в темноту зала пропахшего дымом сигарет. Кошки спят и не слышат выстрелов.

Вот еще одна и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще...

Кошки знают что я добрый, они не боятся меня. Они знают, им будет хорошо там, куда они уйдут.

и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще...

Все. Кошки, одна за другой разбредаются по городу. Слепо тыкаются носами в стены. Выходят на дороги, где их давят машины и они пустыми глазницами пялятся в сиреневое, предутреннее небо и их морды щерятся в добрых, умиротворенных улыбках.

и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще...

2. Новое утро

Я иду спать. Люди идут на работу. Тянут за руки заспанных, не успевших проснуться детей.

"Мама, смотри мертвая кошечка"

"Иди, обалдуй, в садик опоздаем"

"Мама, почему их так много, мама?"

"Быстрей"

"Мама, а мертвые хотят кушать?"

"Мертвые ничего не хотят"

"Мама, они слепые"

"Не фантазируй. Опять что-нибудь ночью приснится. Я не вижу кошек"

Тянут зареванных детей за собой во взрослую, правильную жизнь и сами ни хрена не помнят о том, как в далеком детстве их безграничная жалость плакала над слепыми улыбающимися кошками, распятыми на дорогах. Не помнят, как по ночам плюшевые зайчики, мишки и собачки залазили к ним под одеяла и рассказывали им о ядерной весне и пуговицы, заменяющие игрушкам глаза отбрасывали мертвый радиоактивный свет будущей войны на стены заключенные в грязные обои. Не помнят ужас темных углов квартиры, который медленно жрет мозг.

Они помнят только о деньгах. Мятых засаленных бумажках. Они думают только о выборах и верят только ценам на продукты. Идеал -- блядство. Вера -- потаскуха. Тоска и вечный трах со своим мозгом в поисках истины.

"Мама, смотри, идет человек"

"Нехорошо показывать пальцем"

"Мама у него в руках палка"

"Не смотри на него, он больной"

"Мама, он мне вчера приснился"

"Не говори ерунды"

"Он зовет меня, мама. Зовет к себе. Пусти меня к нему"

А потом в автовокзал начинают заходить люди. Вы никогда не обращали внимание на то, сколько плачущий детей бывает там? И не обращайте, все равно не поймете. Это будет стоить вам жизни.

Глаза устилают пол. Глаза с вертикальными зрачками смотрят с немым восторгом на входящих людей. Но видят лишь детей. И дети наблюдают за тем, как подошвы давят глазные яблоки и те расползаются слизью.

"Чпок"

и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще и еще...

Дети знают, так надо.

"Чпок"

Дети знают, так будет.

"Чпок"

Это все так просто и нужно, как окна раскрытые наружу. Окна зовущие к себе. Потолок в морщинах, как карта неизведанных земель. Старые книги. Небо дышащее перегаром. Небо раскрытое только для них.

Так будет всегда, пока рождается страх.

3. Новый вечер

"Чпок"

Это дверной замок. Уборщицы, сметающие окурки, смятые билеты и раздавленные кошачьи глаза. Метут детский страх по урнам.

А вы знаете, зачем вороны летят на свалку? Жрут детский страх и гадят на головы прохожих. Царьки природы матерятся и грозят небу кулачками. А вороны смеются.

"Чпок"

Получайте переваренный страх. Вы не замечали как после пролета ворон, над городом расползается паника, забивается в сырые углы подвалов, чтобы ночью вернуться в сны детей?

Запирайте двери на все замки, замочки и цепочки. Они идут. Подпирайте двери швабрами. Они уже рядом. Стреляйте им в затылок, если увидите их своими воспаленными глазками. Хотя, скажу вам по секрету, увижу их лишь я. Я -- незабывший детские страхи. Я -- работающий сторожем страха на автовокзале.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ

Странник переступил через порог и чуть ли не наступил на Плюшевого Медвежонка.

-- Джет, -- сказал тот, сверкая пуговицами глаз.

-- Где? -- спросил Странник.

-- Там, -- констатировал медвежонок и качнул головой в проем следующей двери.

1. Полный рулез

Было холодно. Странник думал, что в аду должно быть жарко. Вышло наоборот. Первая надпись в этом городе гласила: "Умирая, возьми с собой теплые вещи".

По пустым улочкам города ветер гонял обрывки бумаги и использованные презервативы -- все что осталось от человечества. А за Странником наблюдали внимательные, умные глаза.

Липкие волосы спадали на лоб Странника, мешали смотреть вперед. Переда не было. А зад был в потертых кожаных штанах. Они оглушительно скрипели в тишине мертвого города.

-- Рулез! -- крикнул Странник в серое небо. С телеграфного столба неуклюже взлетел двухголовый гриф и медленно набрал высоту. Вскоре он исчез в пыли.

Хотелось джета. Последняя доза была восхитительна. Черт побери, где этот Зайчик достал такую дрянь?! Ломка приходит незаметно и бьет по затылку. И тогда мир становится черно-белым. Если не потеряешь сознание, считай тебе повезло.

Болел бок порванный смертокогом. Да к тому же Странник умудрился оттяпать себе половину большого пальца на левой руке, когда готовил жаркое из этого самого смертокога. Хотелось джета...

* * *

Пески замели это здание до окон первого этажа. На фасаде выбитым ртом щерилась надпись АВ ОВО ЗАЛ. Духи говорят, что в таких местах много пыли, Пыли Страха.

Около входа толпились игрушки. Где-то в середине толпы начиналась драка. Какой-то резиновый жираф отчаянно визжал, вырываясь из лап полосатого котенка, и старался попасть Полосатому в пищалку, зашитую в животе. Полосатый обзывал Жирафа вонючим брахмином и обещал вырасти большим и загрызть насмерть этого нахала.

Как только звери заметили Странника, драка закончилась, а от толпы отделился Медведь, подошел к человеку, дернул его за штанину и спросил деловым тоном:

-- Ну что, пойдешь внутрь?

Странник ничего не сказал, взял делового Медведя за лапу и кинул его в толпу.

-- Почем у вас джет?

-- Ну, дядя, как везде. Поллитра на поллитру.

Странник вошел внутрь.

2. Страх страха

Духи не обманули. На полу, тут и там была щедро разбросана Пыль. Джета хватит на месяц. Если... Если я выйду отсюда живым, если мой страх не ляжет еще одной горсточкой пыли на полу. А его во мне много.

Странник упал на колени, дрожащими руками достал из вещмешка литровую пластмассовую бутылку и открутил пробку. Серые губы шептали:

"Раз, два, три четыре, пять

Кто боится -- дружно в ряд.

Три, четыре, раз, два

Покатилась голова".

Пыль стекала ручейком по пальцам вниз в прожорливое горлышко бутылки.

"Десять, девять, восемь, семь

Не боюсь себя совсем.

Восемь, девять, раз, два, три

Еще раз все повтори".

Бутылка почти полная. Неужели все пройдет нормально... Неужели...

"Три, четыре, восемь, пять

Пыльный дядька ляжет спать".

Если бы. Неожиданно остановилось сердце. В глазах заплясали пятнышки света.

Акула...

Невидимые пальцы нащупали кадык и медленно сжались.

-- Акула, отпусти! Акула, я страх.

-- Не-а, страх здесь я, -- заскрипел голос. -- Откуда здесь страхи кроме меня? Дай бог, триста лет подряд тусуюсь по вокзалу, тебя не видел не разу.

-- Акула, я твой страх. Ты меня помнишь?

Невидимые пальцы задрожали.

-- Акула, помнишь камни? Может быть, ты забыл детей, заглядывающих в люк?

-- Помню. Зачем ты здесь? Тебя давно не было.

-- Все возвращается на круги своя, Акула. Страх пожирает страх.

-- Я понял. Уходи.

-- А Пыль?

-- Пыль моя и ничья больше.

3. Пыли нет

Странник вышел на ступеньки. Бетон уже остывал. Звери столпились вокруг человека и загалдели все разом. Детские души тянулись к Пыли. Детские души изголодались в плюшевой оболочке.

-- Нет Пыли.

-- Как нет, -- спросил наглый Медведь. -- Ты что?

-- Так. Нет и все. Пойди проверь.

Медведь скуксился и затерялся в толпе.

-- Нет Пыли -- нет джета, -- проблеял Ягненок, показал язык и отвернулся.

* * *

Странник ночевал на окраине города в каком-то сыром подвале. Джет становился чем-то недосягаемым. "Хрен с ним, с джетом, сам хоть живым остался. Мало что ли пыли в других местах" -- подумал Странник, повернулся на другой бок и заснул. Ему снились глаза кошек. Глаза, рассыпанные по полу и смотрящие на него узкими щелочками зрачков. Поганая весна продолжала набирать обороты.

Утром Странник посмотрел на город, вздохнул и пошел вперед. Переда не было.

"Восемь, девять, раз, два, три

Ты за спину не смотри.

Девять, десять, восемь, семь

Пыльный дядька глух и нем"

ИСТОРИЯ ТРЕТЬЯ

... А еще эта маленькая сука писается в постель. Хотя мне абсолютно по пистолету, я же за ней не стираю. Когда-нибудь мое терпение лопнет и я отправлю ее к теще, пускай крутятся как хотят.

1. Крыса

-- Клавка! Твою дивизию, где ты есть?!

Уже десять утра, воскресенье. Вчера вечером было хорошо. Или хорошо было уже ночью? Какая разница. Где эта дура?

-- Клавка, иди сюда...

По коридору прошаркали тапки и в дверь просунулась морда этой крысы. На голове торчала пародия на бантик. Когда-то он был синего цвета.

-- Че те надо-то? -- и скривилась в гримасе кислого отвращения.

-- Я те почекаю, так чекну, что все чекалки повылетают, поняла?

-- Ну?

-- Иди, блин, к тетке Шурке, пусть в долг бутылку даст.

-- Фиг она тебе даст, ты ей вчера дверь облевал, с утра матов было... -- Клавка задумалась и закончила фразу: -- на полземного шара.

-- Иди, говорю.

Бантик скрылся за дверью. Хлопнула дверь в подъезд, как будто обухом по голове.

* * *

Клавке было всего шесть лет, но она знала уже достаточно слов из богатого родного языка, чтобы умело им пользоваться в очередях и перепалках с папаней-алкоголиком. Клавке было всего шесть лет, но она уже увидела столько грязи в этой жизни, ну... примерно на полземного шара.

Она прыгала по ступенькам, спускаясь на второй этаж. За ней волочился на поводке единственный ее приятель в этом засранном мире -- плюшевый щенок. На его ошейнике болтался жетон с еле видной надписью: "Джет". Джет -- так звали этого истрепанного зверя. Клавка прыгала по ступенькам и бормотала себе под нос считалочку, которая приснилась ей ночью месяц назад, ночью когда выпал снег. Ночью, когда она заснула стоя, заснула у окна.

"Раз, два, три четыре, пять

Кто боится -- дружно в ряд.

Три, четыре, раз, два

Покатилась голова"

Когда она проснулась, снег уже перестал. А на подоконнике валялся медведь Иннокентий, которого она так ненавидела. Она его сожгла в тот же день. Он громко кричал и плакал раскаленными пуговицами глаз. А зачем он смотрел на нее по ночам? Зачем он ее тянул к окну и шептал своим сиплым голосом: "Прыгни и ты будешь жить весной, вечной весной вместе с нами".

Она его сожгла. Воняло горелой ватой, а она стояла и смотрела как горит ее враг Иннокентий.

* * *

Через неделю Клавка нашла Джета. Он лежал в подъезде у батареи центрального отопления и хриплым голосом орал песни.

-- Ты чего орешь? -- спросила она.

-- Когда поешь не очень страшно. Наверное. -- он набычился и его уши прижались к голове. Он ждал что его ударят.

-- А почему тебе страшно? -- спросила она.

-- Разве должна быть причина? Это же страх.

-- А как тебя зовут? Шарик?

-- Сама ты Шарик. У меня вот на жетоне написано. -- Он гордо выпятил грудь.

-- А я читать не умею.

Проходящая мимо соседка покачала головой: "Неужели отец ее спаивать начал? Кошмар, у девочки горячка. Разговаривает сама с собой". И уже через минуту продолжала подсчитывать в уме, сколько ей надо денег для похода на рынок.

-- Смотри, -- сказал пес, -- здесь написано что я Джет. Джет. Меня так зовут. Я породистый. Я сильный. Я умею петь.

-- Ага, я слышала. А что такое "Джет"?

-- Не знаю. Вот как тебя зовут?

-- Клавка.

-- А что такое "Клавка"?

-- Ну... Имя это такое.

Пес ухмыльнулся:

-- Вот видишь. Акула тоже не знает что такое "Джет", а он самый умный.

Так они познакомились.

2. Зажигалка

-- Теть Шур, открой. Теть Шур, меня пахан прислал.

Дверь приоткрылась и на пороге появилась тетка необъятных размеров. Бигуди на ее голове смотрелись как танки на поле боя. От нее воняло борщом и потом.

-- Ты, Клавка, больше не приходи. Нет водки. Вчера, вот, менты приходили, протокол написали. Говорят, штрафовать будут. Нет у меня водки.

Дверь закрылась. Лампа дневного света моргала над головой Клавки. Глаза слезились.

-- Теть Шур, батька меня побьет, он же с похмелья.

Ответом было молчание подъезда пропахшего кошачьей мочой.

* * *

Первый удар, он самый неприятный. По голове. Аж в глазах темно. Она подымает лицо и видит отца, который смотрит на нее раскаленными пуговицами.

-- Иннокентий, -- кричит она, -- Иннокентий, не надо.

-- Я те покажу, как отца обзывать! Я тебя, сука...

Кровь хлынула из носа, пошла в горло. Железный привкус -- забавно.

-- Иди отсюда крыса...

Слезы были потом. А еще потом была ярость.

"Десять, девять, восемь, семь

Не боюсь себя совсем.

Восемь, девять, раз, два, три

Еще раз все повтори"

"Я его убью. Джет, я его убью, клянусь".

Щенок молчал. Стены сдвинулись над Клавкой. С фотографии смотрела мать. Укоризненно качала головой. Февральский день полиэтиленом запаковал комнату в серые тени.

Джет шевельнулся, повернул голову и уставился на полку. На полке лежала зажигалка.

3. Искра

Вечером квартира ожила. Стук в дверь. Клавка пошла открывать. Перед ней стоял Борик.

-- А, привет. Папаня живой?

Клавка ничего не сказала, повернулась и исчезла в сумерках коридора.

-- Вася! Встречай скорую помощь. Твой доктор-похметолог уже здесь.

Борик прошел не снимая ботинок в комнату и достал из кармана замусоленного пиджака мутненькую.

-- Смотри кто пришел, еклмн!

Потом пришли еще два кента. Один из них был уже в норме и все время пытался хлопнуть Клавку по попке. Все смеялись и подшучивали над готовым: "Что, на молоденьких потянуло?"

Клавка увернулась от готового и выскочила из комнаты.

-- Васек, что-то у тебя газом тянет не по детски. Или ты гороха наелся?

-- Это ты, Борик, пришел и воздух испортил, -- хмуро произнес отец.

Хотя он уже принял на грудь, руки продолжали дрожать и изнутри его грыз какой-то зверь. Шептал ему:

"Беги, беги"

В комнату зашла Клавка. Кенты как по команде обернулись и уставились на нее.

-- Иди, крыса, иди отсюда, -- прохрипел отец.

Клавка ничего не сказала, вытянула руку сжатую в кулак, распрямила непослушные пальцы. На ладони лежала зажигалка. Простая одноразовая зажигалка.

-- Ты чего же, зараза, без разрешения мои вещи берешь, а? Я ж тебя сейчас...

-- Батя, не надо.

Он встал из за стола.

Она улыбнулась.

Он сделал шаг.

Она взяла зажигалку поудобнее.

Он сделал еще один шаг.

Она крепко прижала Джета к своей груди.

Он замахнулся рукой.

Она чиркнула кремешком.

Он услышал как плюшевый щенок запел.

"Три, четыре, восемь, пять

Пыльный дядька ляжет спать"

Искра выскочила из-под кремешка и голубой язычок заплясал в ладони Клавки.

4. БУМ

Взрыв был сильный. На полземного шара.

ИСТОРИЯ ЧЕТВЕРТАЯ

И тут они сдвинули два своих кресла. И один сказал,

-- Слушай:

"Я упал на землю

И осквернил снег

Я обвенчался с жизнью

И впитывал ее мозгом костей..."

Это написал Джим...

1. Смерть

Я хотел жрать, больше чем медведь бороться. Под лапами чавкает грязь пополам со снегом. А Чапик недавно умер. Он был моим другом. Он был моим братом. Наверное просто был.

От лотка невыносимо тянет пирожками. С мясом. Такие вкусные, сочные и румяные. Румяные как солнце. Я искусал бы кого угодно, только за один кусок такого пирожка.

Ноги. Разные. Одни в калошах, другие в дорогих сапогах. Ходят. Туда и обратно. Сюда и напротив. Снова и снова. Ноги...

Ветер. Такой холодный и сырой. Кидает в морду пригоршни снега. Глаза слезятся и просят любви. Хотя какая любовь у нас, у собак?

Кстати, я забыл представиться. Меня зовут Джет. Я собака. Бездомный пес. Автовокзальный пес. Как и у любого из псов у меня была жизнь до этого. Как и и любой пес я помню эту жизнь очень смутно. Я помню зажигалку. Я помню искру. А еще я помню вот что:

"Восемь, девять, раз, два, три

Ты за спину не смотри.

Девять, десять, восемь, семь

Пыльный дядька глух и нем"

Может быть вы помните, откуда это? Если помните, придите на автовокзал, найдите меня, я все время сижу у лотка с пирожками. Придите и расскажите мне все что вы знаете. Я буду рад.

Все смеются надо мной. Только Чапик никогда не смеялся.

А еще я помню Акулу, но он не помнит меня. Он проходит мимо, улыбается чему-то, иногда дает чего-нибудь. Кусок хлеба или остатки пирожка. А может дать и палкой под зад. Но вы не подумайте плохого, он добрый, он хороший, он много знает. Последнее время его не видно. Некоторые псы говорят, что его убили. Смешно. Он ведь бессмертен. Он был всегда. Он будет всегда.

* * *

Пришли люди в форме. Оцепили вокзал. Потом началась стрельба. Стреляли во всех кто бежал. Я тоже бежал. Но в меня не стреляли. Много чести. Я ведь просто собака, а не враг режима. Я было подумал, что это собачники, но потом вспомнил, что живодеры по людям не стреляют. Пока.

Некоторые из них висят на фонарных столбах с табличками на груди на которых написано:

"God, save our evil"

Они смотрят пустыми глазницами на проходящих мимо людей. Это забавно. Иногда собаки собираются около повешенных и смеются, ставят метки на этих столбах. А меня всегда пугала смерть. Смерть с перекошенным ртом. Смерть с плетью в руке. Я часто встречаю ее. Она ходит среди людей. Ловко тусуется в толпе, уворачивается от столкновений. На ней потрепанные джинсы и кроссовки. На ней майка с надписью на груди: "Все будет хорошо". Подходит к кому-нибудь и целует его в щеку. А завтра он уходит.

2. Жизнь

Я познакомился с молодой сучкой. Когда я спросил как ее зовут, она ответила:

-- Жизнь.

У нее была течка. У нее были глаза цвета боли. Она была худая, она вечно хотела есть. Я приносил ей объедки. Она ласково смотрела на меня и съедала все это, ела и стеснялась поднять на меня глаза. А я гордо смотрел на нее и думал о том, что мы теперь муж и жена, мы всегда будем вместе.

Потом пришли живодеры. Как всегда их никто не ждал.

Людям нужно мыло. Мыло из нашего жира. Людям нужны свечки. Людям нужен покой.

Я мчался быстрее урагана. Снег залепил мне всю морду. Ветер выбил мне все слезы из глаз. Поэтому я не смог плакать, когда увидел как один из собачников тащил Жизнь в машину. А за ней тянулся след из крови. Ее крови. Крови моей жены. Я прыгнул на спину человека с ружьем. Он пошатнулся, но устоял. Повернулся ко мне, прищурился и сказал:

-- Беспонтовый прыжок, приятель.

Поднял ружье, прицелился и улыбнулся.

Я проскочил между его широко расставленных ног. Я убежал. Но я успел услышать, как он процедил сквозь зубы:

-- Беспонтово.

Но я успел заметить, что он совсем молодой по человеческим меркам.

Но я еще не понял, что моей жены нет. Жизни больше нет.

* * *

Все. Я думал, что у нас будут щенки. Я мечтал о доброй хозяйке, которая придет однажды к лотку, поднимет мою морду своими теплыми и ласковыми пальцами и скажет:

-- Пойдем, Джет. Война кончилась. Забирай свою Жизнь и пойдем. У нее скоро будут щенки, твои дети. Пойдем Джет. А взрыв тебе приснился. Я живая и ты живой. У тебя будет свой дом, Джет, я обещаю.

Я ненавижу снег. Я ненавижу его липкие поцелуи в мой нос. Дайте мне глобус. Я покрашу его в черный цвет. Я буду выть на главной площади города. Я буду всегда за спиной. За вашей спиной.

Жизни больше нет.

3. Голгофа

Кровь. Соленая на вкус. Приятная и теплая. Оказывается, люди быстро сдаются. Оказывается, люди боятся меня. Они, даже мертвые, боятся меня. Остаются на снегу в позе зародыша, их пальцы царапают корку льда. Их губы шепчут: "Мама".

В этот момент они похожи на моих неродившихся щенков. В этот момент все возвращается на круги своя. Они возвращаются обратно. Обратно в пустыню. Обратно в ядерную весну. Они улыбаются.

Я так хочу найти того молодого живодера. Я хочу увидеть его кровь на снегу. А его все нет и нет.

Мне приснился Акула. Он сказал:

-- Ты накажешь его, Джет. Вот увидишь.

Я спросил:

-- Он умрет?

Акула засмеялся:

-- Хуже, намного хуже. Он никогда не умрет.

Я завилял хвостом. Акула почесал меня за ухом и ушел. Теперь уже навсегда.

* * *

Они все-таки поймали меня. Они меня убили не сразу.

... Я вцепился в запястье одного из них. Он закричал и ударил меня прикладом своего ружья. Я не чувствовал боли, я смеялся сквозь зубы. Канаты его сухожилий трещали и лопались одно за другим.

-- Еб..., уберите его от меня. Пашка, застрели его.

Меня не убили сразу. Просто оглушили сзади, коротким и точным ударом.

Темнота.

Вспышка.

Снова темнота.

Спать, так хочется спать...

* * *

И тут пришел день.

Я не смог встать, мне перебили лапы. В трех шагах миска с водой, а мне смешно до слез -- не могу доползти. Язык во рту как кусок довоенной докторской колбасы обернутый в наждачку.

Скрип двери. На клетку упала полоса света из соседней комнаты. Вошел человек. Завонял перегаром и страхом. Рука забинтована. Глаза пустые.

-- Что, очухался?

Я повернул тяжелую голову. Язык вывалился на деревянный пол. Из рваной раны потекла кровь.

Хлынул дождь из ведра. Я зажмурился от удовольствия.

-- Судить тебя будем, убийца.

Человек захлопнул дверь. В соседних клетках повизгивали собаки.

4. Я получил эту роль

Первый гвоздь вошел в переднюю лапу. Я завыл глядя на полную луну, заглядывавшую в окно.

Стоп. Я вспомнил. Я знаю что они делают. Видел. Какая-то бабушка продавала чудные картинки на рынке. Почти голый человек висит на кресте, на его голове колючий венок. Как больно и странно.

Второй гвоздь.

Тут молодой живодер принес кусок колючей проволоки. А вот и венок. Смеются, шутят и показывают на меня пальцем.

-- Смотрите, собачий Бог!

Смотрите на меня, я собачий Бог. Я ухожу. Скоро я встречу ее, мою жену. Скоро я встречу своих детей. Вот уже поют трубы. Темнеет. Совсем... темно...